Вот уж полночь, где же он?
Не идёт из поля Авель со стадами,
И смотрела Евва грустными очами:
«Каин, ты не видел брата своего?»
Ей не отвечая, совестью гонимый,
Каин покидает бедный свой шатёр,
Как он хмур, суровый, грустный и унылый,
Мать с постели словно тень его встаёт.
И, покинув ложе, в степь бежит поспешно,
Острые каменья ноги режут ей.
«Авель!» – восклицает Евва безутешно,
«Авель!» – глухо вторит тишина полей.
«Может быть, ушёл вдаль он со стадами,
Ангел, верно, знает с пламенным мечём,
Путь он преградит мне, но молящим взглядом
Я спрошу о милом пастыре моём».
Там, у райской сени, где мечём палящим
Страж Едемской сени путь ей преградил,
Спрашивала Евва голосом дрожащим:
«Авель со стадами здесь не проходил?»
«Плачь, о Евва, горько, там, где за уступом
Диким терном поросли кусты.
Каином убитый, бездыханным трупом,
Он заснул навеки средь полночной тьмы».
Это смерть свершилась. В трепетном смущенье,
Будто понимая, к сыну мать спешит.
Вдруг остановилась – милое виденье:
Авель перед нею, как он сладко спит…
Разметались кудри и открыты очи,
Будто улыбался небесам светло,
Будто любовался блеском светлой ночи,
Тихо, безмятежно юное чело.
«Авель, встань, проснись! Встань, пойдём домой,
Как я испугалась, как сюда бежала!» –
И целуя сына, мать к нему прижалась,
Авель ей ни слова, бледный и немой.
И проникла в сердце боль жгучего страданья,
Что сказал ей Ангел, вспомнилось ей вдруг,
Первое созданье, страшное сознанье,
«Смерть!» – она вскричала, падая на труп.
Плыл туман, и ветер мчался над полями,
Чтоб убийцу брата кровью запятнать,
И встречало солнце скорбными лучами
Первую над сыном плачущую мать.